Заблоцкий Е.М.
ЛЮДВИГ ШВАРЦ И СИБИРСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
Глава 4. Ключевые маршруты.
Экспедиционные замыслы. – Новый сотрудник. – Витимское путешествие Шварца. – Путешествие Усольцева на Чару, Витим и в верховья Лены.
Перипетии обсуждения его Докладной записки оставались Шварцу неизвестными. Он был занят подготовкой к решающему сезону. Оказалось, что Орлов не сможет принять участие в полевых работах. Составление чистовой версии его маршрута продвигалась медленно из-за болезни глаз, очень пострадавших от трудностей путешествия. Свои занятия Орлов надеялся закончить только к концу мая.
Между тем, Шварц завершил составление годового отчета (за период с 1 февраля 1856 по 1 февраля 1857 гг.) и 10 мая выслал его в Петербург. В отчет, кроме краткого описания хода и результатов работ Орлова, Усольцева, Рашкова и Радде, были включены три небольших, но очень информативных текста самого Шварца. Наименования этих текстов, по существу самостоятельных статей, представляющих, надо полагать, большой интерес для историков науки, говорят сами за себя: «Важнейшие явления климата Селенгинска», «Результаты астрономических наблюдений», «Образование льда на дне сибирских рек вообще и Ангары в частности». Вместе с отчетом Шварц переслал в Совет Общества отчетные материалы Радде, Усольцева и Рашкова, статьи Орлова о тунгусах.
Межевой инженер Рашков, после длительного отсутствия, вернулся в Иркутск 20 октября 1847 года. На обратном пути по Амуру на пароходе из Николаевска ему удалось сделать определения географического положения еще нескольких пунктов, включая и Усть-Стрелочный караул, расположенный на слиянии Шилки и Аргуни. Таким образом, работы Рашкова в 1855–1857 годах обеспечили впервые надежную географическую привязку всего течения Амура. В Иркутске ему передали задание Шварца – определить географическое положение села Зимнинского, на Московском тракте. Необходимые астрономические наблюдения Рашков провел здесь 18 ноября.
Экспедиционные замыслы.
На прибытие топографа, вместо Смирягина, можно было только надеяться. Шварцу и Усольцеву предстояло ликвидировать критический пробел в исследованиях, остающийся после неудач первых двух лет. Шварц взял на себя решение ключевого вопроса –исследование Витима. Кроме топографической съемки, там были совершенно необходимы точные астрономические определения опорных пунктов. Он предполагал подняться вверх по Витиму от устья, по возможности, – до Бамбуйко, последней точки маршрута топографа Смирягина. Усольцев должен был осуществить план неудавшегося прошлогоднего путешествия Орлова – обследовать территорию между реками Олекмой, Чарой и Витимом.
В экспедиционные замыслы Шварца на сезон 1857 года входило также изучение водораздела Амура и Енисея – Хамар-Дабана и Тункинских Альп. Он собирался послать туда Радде, поскольку тот, кроме своих прямых занятий натуралиста, прекрасно справился в предыдущем сезоне и с топографическими задачами – уточнением рисовки рек и барометрическим определением высот. Но неутомимый натуралист горел желанием отправиться вниз по Амуру, вплоть до самой южной точки его течения, до Малого Хингана. Он собирался, продолжая свои наблюдения и обширные коллекционные сборы, проследить изменения растительного и животного царств в огромном регионе. Шварцу пришлось уступить настоятельной просьбе, и 1 апреля Радде выехал из Иркутска в свое большое и плодотворное путешествие, включавшее зимовку на Амуре. Весной 1858 года, Шварц получил от него письмо. В этом письме Радде выражал желание все же исследовать Амуро-Енисейский водораздел после возвращения с Амура. С этой целью он хотел остаться в Сибири еще на год. Естественно, Шварц поддержал его просьбу. Радде вернулся в Иркутск лишь 17 января 1859 года и в том же году совершил это путешествие. В числе прочего он впервые в истории поднялся, с научными целями, на Мунку-Сардык, почти до самой его вершины…
Новый сотрудник.
Отъезд Шварца на полевые работы был запланирован на 24 мая, но 9 мая он получил уведомление из Канцелярии Географического общества о прикомандировании к экспедиции топографа Зеленина. Появилась, таким образом, возможность съемки еще одного района, намеченного первоначальным планом на 1857 год – реки Киренги с выходом на восток к верховьям Чаи. Главному астроному пришлось отложить свой отъезд до июня, чтобы подготовить все необходимое для работы нового члена экспедиции. Надо было составить инструкцию и смету, привести в порядок сильно попорченные астрономические инструменты, привезенные с места гибели Смирягина.
21 июня пришло новое известие из Канцелярии – о замене Зеленина (по причине болезни) другим специалистом – межевым инженером Крыжиным. Но дожидаться приезда Крыжина уже не было никакой возможности.. По договоренности с Венцелем, Шварц оставил инструкцию, деньги, астрономические инструменты, снаряжение для Крыжина в Сибирском отделе Географического общества, а сам выехал на полевые работы.
Крыжин, по прибытии в Иркутск, сразу же отправился в свое первое сибирское путешествие. Он провел съемку истоков Лены и всей Киренги до устья, а также часть ее долины; передвигался на лошадях и в небольшой лодке (вниз по Киренге от деревни Шоны, расположенной выше Карамы). Результаты его путешествия были не лишены недостатков, вполне объяснимых, впрочем, отсутствием опыта. Так Крыжину не удалось провести астрономических наблюдений необходимого качества. Не избежал он и обычной ошибки начинающего съемщика – завышенной оценки пройденных расстояний. Его попытка пройти на лошадях в верховья Чаи (из долины Киренги через водораздел) потерпела неудачу. Что и не удивительно, поскольку он шел без проводника.
Витимское путешествие Шварца.
Шварц выехал из Иркутска 3 июля и 12 июля прибыл в Киренск. Сроки начала путешествия на Витим сместились к этому времени настолько, что пришлось изменить план действий. Шварц рассчитывал теперь идти из Киренска на лошадях прямо на средний Витим, к Парамскому порогу, где его должны были ждать тунгусы с оленями для продолжения маршрута по Витиму. В Киренске выяснилось, что озеро Орон находится не в удалении, как показано на генеральной карте Восточной Сибири, а в непосредственной близости от Витима, соединяясь с ним протокой. И недалеко от Орона, ниже по течению Витима, находится большой порог, называемый Парамским. Оказалось также, что от Киренска к этим местам конного пути нет, проводника нанять невозможно. И Шварц вынужден был вернуться к первому варианту плана своего путешествия – продвижению на лодке вверх по Витиму от его устья. При этом было очевидно, что позднее время начала этого плавания и непредвиденные трудности пути могут не позволить пройти весь намеченный маршрут (до Бамбуйко). По меньшей мере, надо было дойти до большого порога и озера Орон. В этот момент Шварц еще не знал, что сами сведения о взаимном расположении озера Орон и Парамского порога не соответствуют действительности. Изменения плана потребовали другой подготовки. Пришлось задержаться в Киренске для закупки лодки и продовольствия..
Из Киренска отправились лишь 21 июля. Приходилось спешить, плыть днем и ночью. В дневное время Шварц вел съемку, которая, таким образом, не была непрерывной. Правда, в этом не было особой необходимости, так как существовала карта Лены, составленная Ислентьевым в конце 70-х годов XVIII века. Эта карта была обнаружена Миддендорфом в архиве Академии наук. Сравнение собственных данных с этой старой картой убедило Шварца в высоком качестве съемки Ислентьева и он ею воспользовался, заполняя пробелы в своих наблюдениях.
В трехдневном плавании по Лене Шварц сделал лишь одну остановку, в Сполошнинской, для производства астрономических наблюдений. 24 июля он прибыл в Витимск. Здешнее волостное правление наняло для продвижения партии вверх по Витиму команду гребцов (пять человек), но не смогло найти проводника. Шварцу не удалось получить здесь и каких-либо сведений об озере Орон. Местные жители уже лет пятьдесят не бывали там, ограничиваясь рыбалкой и охотой в низовьях Витима, а также добычей слюды мусковита, богатые месторождения которого были обнаружены на реке Маме еще в конце 17 века. Правда, нашелся один человек, бывавший на Ороне – но очень давно, еще с купцом Маньковым. Им оказался Сильвестр Павлов, 95 лет. Его память, к сожалению, не сохранила никаких подробностей, которые помогли бы путешествию. Нанятые гребцы знали лишь низовья Витима. С их слов Шварц смог составить детальный план бассейна Большой Мамы, где они бывали много раз в поисках хороших копей слюды, а также – правобережья Витима и верховьев Патома. Единственным встреченным в плавании партии по Витиму (в 170 верстах от устья), был тунгус. Но и он ничего не мог сказать о пути к озеру Орон.
Партия Шварца отправилась из Витимска 27 июля и, двигаясь безостановочно, прибыла 20 августа на устье Эмалыта (Амалыка). В этом месте было подпорожье –Витим, выше по реке, перегораживал большой порог. С правого берега в русло реки отходит плоская гранитная скала, и Витим переливается через нее водопадом. У левого берега он устремляется в узкое русло с огромной скоростью, образуя сразу ниже по течению волны двухметровой высоты. Пройти такое препятствие на лодке было невозможно. Шварцу пришлось прекратить дальнейшее продвижение вверх по Витиму.
На лагерной стоянке, немного ниже устья Амалыка Шварц задержался на восемь дней для астрономических наблюдений. По его свидетельству, «В этом месте останавливались также промышленники и проживали до осени и по первому снегу, уже на нартах, следовали дальше вверх. Развалившиеся амбары, зимовья и якутские юрты свидетельствуют о том, что в прежнее время эти пустыни были часто посещаемы русскими людьми и инородцами, здесь было также складочное место купца Манькова, который 50 лет тому назад ходил к озеру Орону».
Сравнение пройденного расстояния от устья по Витиму – 540 верст – с новой картой Заборинского подтверждало, в целом, что большой порог, преградивший путь отряду, и есть Парамский. Но где же озеро Орон, которое должно было быть поблизости от этого порога?
Шварц делал рекогносцировку местности, в том числе и вверх по Витиму, не имея, впрочем, возможности надолго отлучаться от лагеря, поскольку хронометры надо было заводить ежедневно. Поднимаясь на высокие прибрежные горы, путешественник пытался разглядеть вблизи Витима 15-ти верстное озеро. Но взгляду открывались лишь высокие водораздельные хребты. Горы протягивались непрерывно от верховьев Верхней Ангары на западе вплоть до Витима и продолжались на его правом берегу. Казалось, что пройти вниз по долине Витима, зажатой горами, с юга невозможно. Между тем, по плану полевых работ, на Витим выше Парамского порога, для дальнейшего продвижения отрядов Шварца и Усольцева, должны были прибыть тунгусы с оленями. Шварц пишет:
«Один взгляд на водораздельный хребет убедил меня, что Усольцев не мог пройти с своим караваном по долине Витима, а должен был сделать обход, пробираясь к Витиму чрез истоки Чары. Посланные ему на встречу якуты и тунгусы предохранили его от всякой опасности».
Это соображение, как и невозможность продолжения маршрута вверх по Витиму, позволили главному астроному двинуться в обратный путь. Тем более, что пройденный им съемочный маршрут был обеспечен надежной астрономической привязкой – на Витиме Шварц определил географическое положение семи пунктов (11 определений). Координаты Витимска – коренной (кардинальной) точки – были определены четырьмя сериями наблюдений.
В маршруте Шварц вел геологическое описание. Им были взяты 120 образцов из 60 точек по берегам Витима. Он впервые отметил преобладающее развитие в этом районе слюдистых сланцев, в том числе – содержащих гранат, наблюдал постепенные переходы между слюдистыми и глинистыми сланцами. По данным ученого, сланцы «проникнуты совершенно чистым кварцем», слагающим и самостоятельную породу (в 20 верстах выше устья Малой Мамы). Залегание слоистости – преимущественное горизонтальное. Около устья Керпи наблюдается нарушенное залегание (под углом 70 градусов к горизонту). Развитые здесь глинистые сланцы «покрыты серным колчеданом» (пиритизированы).
Кроме ежедневных метеорологических наблюдений, с фиксацией в специальном журнале, Шварц делал измерения температуры воды в Витиме и его притоках. Этот параметр прекрасно иллюстрировал суровость климата. Так, на Амалаке, 20 августа, температура воды в небольшом ключе была 2 градуса, в наибольшем ручье – 3,75, в большом притоке – 5,25, в Витиме – 9,625 (измерения сделаны по шкале Реомюра, переведены нами в шкалу Цельсия – Е.З.). В Лене в этот день температура воды составляла 12,625 градуса по Цельсию.
14 сентября Шварц возвратился в Витимск. Здесь его спутники указали ему одного якута, бывшего несколько раз на озере Орон. От него путешественник получил, наконец, достоверные сведения о порогах Витима. Оказалось, что отряд дошел лишь до первого крупного порога – Дылюнь-Уранского (Делюн-Уранского), а озеро Орон находится выше по Витиму в 40 верстах. И далее на Витиме есть еще один, самый крупный, порог. Именно он фигурировал в рассказах как Парамский, и теперь предстояло сопоставить все данные для получения подлинной картины.
Карта Восточной Сибири подполковника Заборинского, которая была в распоряжении Шварца, оказалась в этом месте совершенно неверной. Произошла серьезная ошибка – исходные материалы, в целом довольно качественные, не были приведены Заборинским в принятый на его карте масштаб. Как следствие, изображение Витима «растянулось» на север до Лены почти вдвое, оставив мало места для нижней его части. Здесь все притоки Витима и озеро Орон были изображены в неправомерно близком расстоянии друг от друга. Да и для левых притоков Лены, выше устья Витима, осталось на карте мало места. Шварц мог быть удовлетворен. Несмотря на то, что ему не удалось подняться выше и средняя часть течения Витима осталась не обследованной, можно было говорить о приобретении впервые достаточно полных и надежных представлений о географии этой могучей реки. В дальнейшем, свой вклад в прояснение ситуации внесли определения географического положения точек на Витиме, сделанные Орловым и Усольцевым. Большую роль сыграли и расспросные данные.
В конце сентября Шварц отправился вверх по Лене в обратный путь, и прибыв в Киренск, занялся повторными определениями географического положения этой корневой точки (8 и 20 октября, 12 ноября), составлением плана (по буссоли) города Киренска, сбором метеорологических данных. Здесь, собираясь возвращаться в Иркутск по зимнему пути, он провел наблюдения ледостава на Лене. В Киренске начальник экспедиции встретился и со своим новым сотрудником, межевым инженером Крыжиным, успешно завершившим свой первый маршрут.
Шварц собирался провести тщательную обработку материалов Витимского путешествия. К сожалению, замыслы исследователя не были реализованы. В окончательном отчете по результатам работ Математического отдела отсутствует описание его маршрута 1857 года – лишь упоминается о намерении написать впоследствии самостоятельный подробный отчет о путешествии на Витим. Касаясь материалов по метеорологии, также не вошедших, к сожалению, в окончательный отчет, Шварц подчеркивает их уникальность – эти сведения были собраны одновременно для очень большой территории, от верховьев Лены до Одекмо-Витимского междуречья, – в трех маршрутах экспедиции (самого Шварца, Усольцева и Крыжина) и в систематических наблюдениях Петрова в городе Киренске. Не вошли в окончательный отчет и геологические материалы Шварца и Усольцева по работам 1857 года. Правда, в дальнейшем Шварц предоставил свои геологические данные (точки наблюдения и определения пород по Витиму, осуществленные профессором Дерптского университета К.И.Гревингком) – известному исследователю, князю П.А.Кропоткину. Тот поместил их на карте золотых промыслов в своем отчете об Олекминско-Витимской экспедиции 1866 года, не сопроводив их, к сожалению, какими-либо комментариями…
В поездке по Лене, до Витимска и обратно, главный астроном определил географические координаты Качуги, Усть-Кутска, Марковского, Киренска (коренная точка, 5 серий определений) и Сполошнинской. Последние астрономические наблюдения, по пути в Иркутск, были сделаны в Орлинге (23 ноября) и Качуге (27 ноября). 30 ноября 1857 года Шварц прибыл в Иркутск. Здесь уже находился Усольцев, вернувшийся с полевых работ за 5 дней до Шварца. Только сейчас начальник экспедиции, не получавший от Усольцева никаких известий с 23 мая, смог узнать о ходе его путешествия.
Путешествие Усольцева на Чару, Витим и в верховья Лены.
Усольцев вышел в маршрут 12 июня из Горбицы. В его распоряжение были прикомандированы два тунгуса – конюх Софрон Путинцев, бывший его верным спутником еще в маршруте 1855 года, и проводник Николай Васильев, спасавший в 1956 Орлова. В составе отряда были также солдат и еще один конюх. Для перевозки груза (45 пудов) и передвижения служили 16 лошадей. Пять из них, верховых, пожертвовал «соревнуя ученому предприятию» князь Гантимуров, начальник Нерчинских тунгусских родов.
Работа отряда была обеспечена административной поддержкой. Из Якутска поступило распоряжение местному начальству оказывать Усольцеву всяческое содействие.
Путь отряда лежал, в целом, на север в долину Чары. Главный Сибирский водораздел, называвшийся здесь Яблоновым хребтом, Усольцев перешел в недалеком расстоянии к востоку от перевала в реку Черную, пройденного Орловым в 1856 году. Отряд пересек Тунгир и достиг Олекмы. Погода благоприятствовала путешествию. Мари подсохли. Караван с опытным проводником продвигался быстро. Уже 8 июля Усольцев покинул Олекму и начал подъем на высокий хребет, водораздел Витима и Олекмы. Отсюда топографу-первопроходцу открылась панорама Олекмо-Витимской горной страны. Прекрасно просматривались верховья Калакана, долина Калара и хребет (Каларский), отделяющий ее от плоскогорья истоков Чары. За долиной Чары была видна высокая стена гор (хребет Кодар). Эти горы продолжались на запад, переходя на левобережье Витима и как бы запирая его течение.
По предварительной договоренности Усольцев подал сигнал о своем прибытии местным тунгусам – высоким столбом дыма от зажженной травы. Почти сразу вдали показались ответные столбы дыма, и вскоре прибыл проводник – тунгус Караджа. С его помощью отряд благополучно перешел через хребты в долину Чары. Съемка Усольцева охватила Чару, вниз по течению, до ее поворота к северу и появления первых порогов при входе в горный хребет.
В верховьях Чары путешественник встретил первопоселенцев. Вот как это описано в отчете Шварца:
«На плоскогорье Чары уже три года жил якут, поселившийся здесь со всем своим семейством. Он выстроил там якутскую юрту, русскую избу, несколько товарных амбаров и кузницу, и обрабатывал уже две десятины земли, сея на них рожь, пшеницу и ячмень… Летом, когда запас хлеба истощается, он и его семейство питаются рыбой и молоком, которое он получает от 15 кобыл. Впрочем, в таком отдаленном месте якут этот редко не имеет у себя гостей: тунгусы, якуты, кочующие на большом пространстве, посещают его очень часто, наслаждаются у него кобыльим молоком и меняют свой пушной товар на муку, порох, свинец и другие товары; при этой мене якут-поселенец, конечно, не остается в накладе»…
Далее Усольцеву предстоял поход на запад, через истоки Чары, на Витим к Парамскому порогу. Местные тунгусы, хотя и знали этот путь, отказались вести караван, утверждая, что движение по Чаре возможно только зимой, по льду. 18 августа Усольцев провел астрономические наблюдения в истоках Чары, и продолжая свой путь достиг Витима выше Парамского порога. Он рассчитывал встретить здесь якутов с оленями для дальнейшей транспортировки отряда на север. Но якуты явились с очень большим опозданием, хотя власти Олекминска послали их на Витим заблаговременно.
Усольцев остановился вблизи устья Парамы. Здесь, 29 августа он провел очень ценные астрономические наблюдения для определения географических координат этой точки на Витиме. 10 сентября пришли тунгусы с оленями, предназначенными для перехода отряда Шварца вверх по Витиму. Усольцев узнал о Делюн-Уранском пороге и положении озера Орон. В соответствии с обсуждавшимся в Иркутске планом, он предполагал, что Шварц мог находиться ниже по Витиму, и предпринял неудачную попытку пройти к озеру Орон. Скалы и непроходимые лесные чащи в распадках преградили путь отряду.
Наступила осень. Временами шел снег. В начале октября появился, наконец, якут с сорока оленями. Но животные после долгого пути «оказались в таком жалком состоянии, что о дальнейшем следовании нельзя было и думать». Не лучше выглядели олени, предназначенные для Шварца. По плану, Усольцев должен был выходить на Лену и далее в Якутск. Выпавший к этому времени снег и недостаток продовольствия не позволяли отряду двигаться вниз по Витиму. Путь на север в долину Лены через горы левобережья Витима, по заявлению якута, также был невозможен до тех пор, пока не уплотнится снег. В этой ситуации Усольцев решил выходить с Витима в западном направлении по долинам Муи и Верхней Ангары, и, обогнув Байкал с севера и выйдя к Качуге, вернуться в Иркутск. Он обменял оставшихся лошадей на относительно крепких оленей и двинулся в долгий путь.
Вверх по Муе Усольцев вел съемку до места, где проходил маршрут Орлова в 1855 году. Здесь, 18 октября, он сделал астрономические определения широты и долготы, что позволило в дальнейшем Шварцу соединить оба маршрута и нанести их на карту. Далее, передвигаясь маршрутом Орлова, неутомимый путешественник достиг Верхней Ангары, прошел по ней вниз до северной оконечности Байкала и села Душкачан. Отсюда он продолжил съемку – по западному берегу Байкала до деревни Горемыки (ныне здесь поселок Байкальский). Далее, уже налегке, оставив здесь до зимы и свою геологическую коллекцию, Усольцев прошел через береговые горы до Карама на Киренге и затем на юг до села Качуги. Географическое положение устья Верхней Ангары (Душкачан, пристань Дагарра) и деревни Горемыки было определено Шварцем еще зимой 1849-1850 годов, в Забайкальской экспедиции. Усольцев же сделал астрономическое определение в Караме, что было очень кстати, поскольку позволило Шварцу соединить и точно привязать маршруты Усольцева и Крыжина. По подсчетам главного астронома, маршрут Усольцева был самым протяженным за время экспедиции – 1980 верст, из них с глазомерной съемкой было пройдено 1715 верст.